Дело №64

Возможно сегодня я умру. Все люди грешны и никто не грешен так, как я. У меня нет ничего и никого, а те, кто мог бы быть – мертвы. Я ненавижу себя за содеянное, ведь эта девушка могла сейчас продолжать дышать, мыслить, рассуждать, строить планы, а что я? Но контракт есть контракт. Наш мир жесток: либо ты их, либо они тебя. Хотя у меня уже закончились мотивы продолжать эти гнусные дела, возможно, что лучше будет если ‘они тебя’. Но кто знает? Может я вскоре найду того, с кем смогу разделить все свои невзгоды и проблемы прошлых лет, может когда-нибудь я смогу забыть обо всём, что наделал? Этим мне и приходится жить. Жизнь – это как «Однорукий бандит». Дёрнул рычаг – проверил свою удачу. Не повезло. Родилась мысль: “а не повезёт ли тебе сейчас, если еще раз дёрнешь”. И так пока деньги не закончатся.

На столе передо мной лежит обычный залитый кофе конвертик с чьей-то биографией. Я медленно распечатываю злосчастную бумажку, боясь, что там находится еще одно такое дело, но вот бумажка, свёрнутая несколько раз, в моих дрожащих от страха руках. Вот я уже пытаюсь развернуть листок, и вот перед моими глазами черными напечатанными буквами красуется биография и фотография справа, чтобы я не ошибся ненароком. Зачитываю про себя:

“Имя: Уильям. Фамилия: Райтер. Возраст: 36 лет. Краткая биография: работал охранником каравана в Хабе, где и родился. Ушел из-за открытия собственного бизнеса, за которое, впрочем, и получил свой смертный приговор от нашей фирмы. Женат, имеет сына и дочь. Примечание: всё должно быть сделано без свидетелей, аккуратно и, чтобы выглядело, как несчастный случай”. Давно мне не выдавали заданий, в которых не нужно убивать кого-то быстро и хладнокровно, а медленно и бесшумно. А главное срок: две недели. Значит, я смогу проследить и прочувствовать свою жертву, узнать о ней побольше.

Сейчас я докурю свою двадцатую сигарету, открою небольшим ключом свой чердак и полюбуюсь картинами, нарисованными неизвестными для меня художниками еще до войны. Искусство – вот высшая ступень человеческой эволюции. После, идёт деградация и превращение обратно в обезьяну. И вовсе не труд сделал из обезьяны человека, а любовь к прекрасному.

Белые одеяльца застилали лазурь – небо, какое оно красивое было в этот солнечный день. Дул лёгкий ветерок, бережно ласкавший мой воротничок на старом и засаленном плаще. Каждый шаг сопровождался негромким стуком о песок, после которого небольшое облачко пыли вздымалось над землёй, а там, где секунду назад была моя нога, оставался небольшой след от подошвы. Но ничего, скоро ветер разбушуется так, что и от этого следа ничего не останется. Я пытался сосредоточиться и составить план, которого мне придётся сегодня придерживаться, дабы остаться не раскрытым. Но мысли, то уплывали, то возвращались обратно. А вдруг я тогда убил ту самую? Это терзало мою грешную душу, надеюсь, что скоро всё закончится само собой. Ноги несли меня медленно к пункту назначения, перед моим взором оказался небольшой городок Прим, в котором и живёт моя жертва. Поговаривают, что теперь здесь шериф робот. Обычная железка управляет целым городом, и весьма успешно. И правильно. Робот лишен всяких человеческих чувств – лучший судья и управленец. И перепрограммировать себя не даст своим грозным оружием, и сломаться…Здесь у моей жертвы магазин свой, зайду, чтобы ознакомиться с ассортиментом. Сегодня я обычный бродяга с Пустошей. Одет в рваную одежду, а при себе только верный пистолет, видевший невыносимо многое. Несчастный случай, придётся поломать голову.

Чертов придурок повесил на дверь внутри своего магазина колокольчик, который, естественно, выдал моё столь скромное присутствие.

- Мм, мистер! Как рад встрече с новым покупателем! – донеслось до моих ушей откуда-то из-за прилавка, - вы за чем-то конкретным пришли или просто осмотреться?

- Я просто осмотреться, - быстро ответил я и мельком взглянул на, черт подери, свою жертву. Теперь придётся общаться с ним. Чую, что он мне сейчас из-за нехватки общения начнёт задавать тупые вопросы, ждать на них тупые ответы, а потом будет тупым способом заставлять купить какую-нибудь ненужную мне вещь. Знаю я этих торговцев.

- Что ж, у нас богатый ассортимент! Какое оружие для вас характерно? Пистолеты, автоматы? О! А может вы брутальный мужчина и продать вам гранатомёт?

Как в воду глядел.

- Я предпочитаю пистолеты и могу вас попросить об одном одолжении? Помолчите, иначе вы мне не дадите сосредоточиться на покупке, а если я не смогу сосредоточиться, то вы не получите моих кровно заработанных крышечек, предельно ясно изъясняюсь?

- Всё-всё, молчу-молчу.

Я деловито осмотрел все прилавки, тщательно изучил каждый товар, что предлагала моя жертва. Странно. Где охрана? Столько оружия и нет охраны…очень странно. Надо бы чуток куртку свою приподнять, чтобы он увидел мой пистолет и сам намекнул мне на свою охрану. Так я и сделал.

Он увидел мой пистолет, точнее только кобуру и немного рукояти от него. Ни удивления, ни восторга, ни страха. Только энтузиазм промелькнул в его паршивых карих глазах. Ну что за человек, а?

- Вы наёмник? – выпалил торговец и моя жертва в одном лице.

Вот черт. Что-то пошло не так. Сердце непроизвольно начало стучаться чаще, кровь бешено погналась по венам и ударила в голову. Лихорадочные рассуждения о том, что же ему ответить начали терзать мой разум.

- Да, почти, - поперхнулся я. Всё. Чертов образ бродяги был раскрыт. Маленький глупый поступок только что, в буквальном смысле этого слова, убил мой образ. Всё пошло наперекосяк.

- Отлично, - лицо торговца вдруг стало настолько серьёзным, что я невольно вздрогнул, но от чего? – тебе сейчас нужна работа?

Тебе? Замечательно, просто за-ме-ча-те-ль-но.

- Нет.

- Тысяча крышек и если ты не бессердечная тварь или у тебя есть ребёнок, то ты должен понять.

Тупиковая какая-то ситуация вышла.

- Мм? – будто бы с интересом промычал я.

- Мою дочь недавно убили, не знаю кто, не знаю за что. Знаю только то, что прямо в её доме. Рядом лежал конвертик от какого-то выдуманного почтальона. Необходимо найти убийцу и привести его ко мне. Или убить.

Я потерял дар речи. Мне сразу вспомнился тот день, тот злосчастный день. Фраза “это я её убил, стреляйте в моё грешное тело”, так и хотела вырваться из уст. Слёзы, как на зло, наворачивались на глаза, мешая видеть – и хорошо, ибо теперь в глаза этому человеку я смотреть не смогу. Громко сглотнув слюну мне пришлось соврать, не знаю зачем, но всё же соврать:

- Я найду этого поддонка, - тут я вспомнил про контракт и про охрану. Да. Если я сейчас заговорю об охране, то на некоторое время забуду о той девице, - а где ваша охрана?

- А вон видите в том углу маленькую турель? Мой лучший охранник, - сквозь какую-то сильную грусть проговорил отец – моя нынешняя жертва, своей дочери – моей бывшей жертвы.

В этот момент уже стало ясно, какой смертью погибнет этот человек. Но смогу ли я пойти дальше? А вдруг та девушка и вправду не причем? Вдруг это всё из-за её отца? Тогда он должен умереть только за то, что допустил меня – убийцу, в дом своей дочери. Мог бы получше, гад, заботиться о ней. Да и сейчас-то он не особо плачет по ней. То что надо! Злость подкатывает к сердцу, оттуда переливается в кипящий кровью мозг и начинает разливать яростные эмоции по всему телу. В каждую клеточку поступает злость, хоть и отрава, но делу не мешает.

- Ух ты, а как вы уверены, что она и в вас не начнёт стрелять ненароком?

- Ну, за ней сидит мой сын. Он и управляет дистанционно из своего дома. Так получилось, что сын мой инвалид и ходить не может. Но шустрый стервенец всё равно хочет работать. Вот я ему и доверил самое главное – свою жизнь.

- А он как защищён? Ведь, по идее, если его, ну, того, то всё. И вас поминай, как звали.

Уильям замялся. Всё ясно – бессердечность убивает, вот его и убьёт уже сегодня вечером. Отомщу за дочь. Отомщу за себя.

К вечеру через какого-то пьяницу в баре я выудил место жительства инвалида. И вот я уже стою перед дверьми. И вновь передо мной стоит ужасный выбор: нужен ли инвалид? Ведь по идее, он сидит, ничего не делает – никакой пользы. Но в то же время он никому и не мешает…Хм, а что если…

Я негромко постучался в массивную деревянную дверь и она открылась. Этот старый придурок даже дверь не запер – ну правильно, как бы он вошел, сын-то не ходит, а инвалидное кресло сейчас не найдёшь.

Внутри всё было завешано тёмными занавесками, абсолютно всё. Каждое окно, каждый дверной проём. Медленно, озираясь по сторонам, я шел к дальней комнате, а тут больше и нет комнат-то…Отодвинув тёмную занавеску и достав свой пистолет я увидел того самого инвалида, лежавшего на кровати возле маленького мониторчика. Возле него стоял тазик и стул, на котором лежала вся его еда. Жалость – чертов враг во мне проснулся. Не жалеть, не жалеть, не жалеть…

- Парень, - почти шепотом проговорил я, ужасаясь от того, что сейчас сделаю. Каждая моя мысль требовала просто уйти и всё, но контракт есть контракт, а контракт есть долг, а я человек слова, спрошу - хочешь ли ты жить?

Я ужаснулся от того, что сказал. Я испугался того, что сказал. Даже не представляю, что подумал он, что прочувствовал он в этот момент. И не хочу представлять. Жалость – опять эта зараза.

Испуганный мальчуган покосился на меня, будто бы я не могу выстрелить – плохо он меня знает.

- Да, - ответ ударил по моим ушам. Ударил с такой невероятной силой, что мне стало не по себе. Как понять да? Он что, не понимает, что обречен? Так и спрошу…

- Но ты ведь обречен, как же так…?

- Все мы обречены. Вот вы, например, вы ведь тоже обречены, да? Неважно на что, но вы ведь не просто так сюда пришли, да? И не по своей воле хотите меня убить…Такова судьба. Каждый из нас обречен с детства. Просто он об этом не думает, ему некогда думать. А я вот лежу целыми днями на этом диване и рассуждаю.

- Да…Мы все обречены, но…

Я опустил пистолет. Подошел к монитору, посмотрел на рычажок управления турелью, на котором была кнопка спуска, и нажал на неё.

- НЕЕТ!!! – заорал мальчуган и даже попытался встать, но не смог. Он зарыдал, стал биться в истерике…

- Сынок, произошел сбой в системе, - он уже давно произошел подумал я, - всё.

- Ты только что не его, а МЕНЯ убил!!! – заорал еще громче инвалид.

- Нет. Тут моя совесть чиста, убил тебя твой отец, когда пожалел деньги на охрану. И дочь убил свою он же и по той же причине, - сквозь зубы и сильную тоску проговорил я.

Массивная дверь захлопнулась. Слёзы. Красные глаза. И я вновь иду написать эти строки “Возможно сегодня я умру”.